Очень мне понравился термин "простецы". По-настоящиему интеллигентный человек никогда не скажет некрасивое слово "быдло". А слово "простец" - оно даже в некотором роде уважительное. Простой - это ведь значит цельный, то есть, крепкий, всё ему нипочём.
А вообще всё верно. Ну учёные - да шут с ними, с учёными, пусть про них министр Фурсенко думает. А вот интеллигенция, настоящая интеллигенция - где она? Нету, вышла вся. Кто поумнее да пободрее - те все давно уехали. А те, кто остались - на них же больно смотреть - сидят всё в тех же кухнях и ругают теми же словами всё тот же самый кровавый режим.
Редко-редко вынесет случайный обрывок былой могучей прослойки из кухни на какой-нибудь марш несогласных. И несогласные помоложе, лимоновцы там или каспаровцы, не успеют даже рот разинуть, мол, это что ещё за чучело?, а уж хрустнули пластмассовые очки под железной милицейской пятой, свалился на землю фетровый берет - и поминай как звали.
А ведь какая была силища! Пусть мало кто из них выходил на Красную площадь в знак протеста, но тихими героями были все. Один по восемь часов пил на работе чай, чтобы не помогать ненавистному режиму, другой не закрывал кран в ванной, чтобы у ненавистного режима осталось поменьше воды, третий набивал на машинке одним пальцем архипелаг гулаг, четвёртый слушал под одеялом немецкую волну, и так год за годом и день за днём.
И, наконец, настал день и все они вышли на улицу, и увидели, что они не одиноки, и пошли на площади. И там, глядя в неподкупные глаза Анатолия Собчака, Гавриила Попова и Бориса Ельцина, взялись за руки и стали раскачиваться из стороны в сторону. Вот тут-то и закачался отовсюду подгрызенный и подпиленный колосс. Поскрипел-поскрипел, да и рухнул, подняв огромную тучу пыли.
А когда пыль немного осела, то оказалось, что не осталось уже ничего: ни НИИ, ни КБ, ни СКБ. Лишь носит сквозняк по пустым коридорам листы из чьих-то диссертаций с рубчатыми отпечатками тяжёлых ботинок, да звенят под ногами стрелянные гильзы.
"Можно ли ещё возродить интеллигенцию в той стране?" - спросит уже в наше время один соратник по тогдашней борьбе другого соратника. "Нет, - честно и печально ответит тот. - Поздно. Связь времён прервалась". Они замолчат и снова будут задумчиво смотреть на садящееся в океан солнце.
И ведь действительно - интеллигенция вырастает не за годы или десятилетия, а за поколения, да и то, если есть достойные примеры. А где они, эти примеры? Кто тут у нас настоящий интеллигент? Никита, что ли Михалков? Да он, поди, и Чехова-то не читал.
Кто научит нас так помочь гостю надеть пальто, чтобы он не подумал, что мы ебанулись? Кто покажет, какой из этих ложек кушают ростбиф? Кто заставит правильно сморкаться на людях, в конце концов? Ведь нас, как ни учи, а всё получается то в штору, то на тротуар.
И сколько лет нужно шарикову, чтобы научиться держать вилку в левой руке, а ножик в правой? Я вот тридцать лет уже учусь-учусь, а всё без толку: поковыряю, бывало, левой рукой, поковыряю - да и брошу этот поганый ножик. А то эдак и голодным останешься.